Письмо из донорской организации

Можно считать это экспериментом с форматом.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Клапаны_сердца если что.

3 марта 2014 года

«От лица компании LifeLink, филиал в штате Джорджия, я бы хотел выразить глубокое сочувствие вам и членам вашей семьи в связи с кончиной вашей матери, Дэйзи. Смерть любимого человека - это наиболее болезненное событие, которое может произойти в жизни любой семьи. Согласие на донорство является настоящим свидетельством великодушия этого человека и его заботы об окружающих.

Мне бы хотелось поделиться с вами некоторой информацией про реципиентов, которые смогли получить орган для пересадки, благодаря готовности вашей матери их пожертвовать.

Одна из почек вашей матери была пересажена мужчине 64-х лет. Он живёт здесь в Джорджии, у него трое детей. Этот джентльмен сейчас вышел на пенсию и посвящает свою жизнь охоте, рыбалке, водным видам спорта, катанию на лошадях и своему любимому каналу Animal Planet. Его центр по пересадке сообщил нам, что он ожидал трансплантации с марта 2009 года.

Другая почка вашей матери была пересажена женщине 51-го года, которая также живёт в Джорджии; у неё двое детей и она работает поваром. Её центр по пересадке сообщил нам, что она ожидала трансплантации с октября 2009 года.

Поджелудочная железа, кишечник и оба лёгких были сохранены для исследований. Эти органы будут использованы во благо углубления наших медицинских познаний, а также помогут в обучении будущих врачей.

Ещё один житель Джорджии, мужчина возрастом 51 год, у которого двое детей, получил печень вашей матери для пересадки. Его центр по пересадке сообщил нам, что он ожидал трансплантации с сентября прошлого года.

Сердце вашей матери было сохранено ради возможности пересадки пульмонального и аортального сердечных клапанов. Эти клапаны могут быть пересажены как взрослому, так и ребёнку, и возможно, когда-нибудь, спасут человека, балансирующего между жизнью и смертью. Кроме того, клапаны могут быть использованы для коррекции сложных врождённых дефектов, для чего искусственные клапаны не подходят, а также позволяют проводить регенерацию дефектных зон кровоснабжения сердца.»

Источник: https://www.reddit.com/r/pics/comments/1zoezw/reddit_i_want_to_share_with_you_the_best_letter/

Новая картография: захват мира проектом OpenStreetMap

    Несмотря на неудачный запуск Apple maps, свободный волонтёрский сервис OpenStreetMap может всё равно выйти победителем, так как различные компании всё чаще предпочитают использовать его данные вместо данных Гугла. Но мо мере роста любого проекта его участникам становится всё тяжелее и тяжелее договориться о том, что же делать дальше. Это первая часть заметки из трёх.

    OpenStreetMap, свободная краудсорсовая онлайн-карта мира зародилась восемь лет назад, уже успела привлечь более чем 800 000 картографов-волонтёров по всему миру (из них 300 000 только за последний год), и быстро стала "настольной энциклопедией" геоданных как для успешных технических брендов, таких как Apple, Foursquare и Википедия, так и для правительственных служб вроде Службы национальных парков США. Все они отказались от сотрудничества с Google, после введения тем платы за активное использование его картографического API в янывре 2012 года.

    Но по мере того, как проект растёт и развивается, на его пути возникаю совершенно новые непредвиденные испытания, одни из которых является вопрос, стоит или нет коммерциализировать проект и уходить от его open source корней.

     Напряжение, с которым пришлось столкнуться сообществу было очевидно на юбилейной конференции OpenStreetMap под названием “State of the Map USA”, проходившей в Портленде, штат Орегон 13-14 Октября. Безумно плотное наполнение более чем 50 презентацииями и бесчисленными семинарами между увлечёнными картографами и программистами, которые переполнили несколько явно тесноватых для этого помещений в Орегонском Конференц-Центре (Oregon Convention Center), питаясь только кофе (по ночам - пивом) и своим безграничным энтузиазмом к созданию всеобъемлющей и, более того, витальной общественной карты.

    Это был только второй за всё время существования проекта США-ориентированный State of the Map, тем не менее, отличным показателем взрыва популярности проекта стал рост числа участников съезда до 225 человек в сравнении с 40 присутствовавших на первой конференции в Атланте, штат Джорджия, в 2010 году.

    Вот видео, которое было показано при открытии съезда. Созданная британской работающей в транспортной сфере компанией ITO World карта показывает все правки, внесённые в OpenStreetMap в континентальной части Соединённых Штатов, начиная с 2007 года, когда проект фактически начал развиваться здесь благодаря импорту массива публичных данных от американского информационного бюро TIGER (Topologically Integrated Geographic Encoding and Referencing).

Новая картография

    Картография — это одно из древнейших человеческих ремёсел. Самые ранние из найденных карт относятся к доисторическому периоду, их возраст оценивается в 14 000 лет. Такие карты были обнаружены начертанными на глиняных табличках в одной из пещер Испании в 2009 году.

    «Каждый может согласиться, что потребность человека в изготовлении карт возникла на очень ранней стадии соэволюции мозга и культуры» , писал Джей Малькольм Льюис (G. Malcolm Lewis); преподаватель географии в Университете Шеффилда, Англия; в своей книге «Просихождение Картографии» (Origins of Cartography).

    В начале XVI века, после того как итальянский исследователь и картограф Америго Веспуччи подарил своё имя тому, что потом стало называться Новым Светом, благодаря доказательству, что этот матрик не связан ни с Азией, ни с Индией (в противоположность надеждам Христофора Колумба), изготовление карт стало иституциализованным.

    «Изготовители карт всегда купаются в славе», говорил Эрик Вольф, географ из Геологической службы США (USGS), в своём выступлении на конференции State of the Map USA в Портленде. «Мы делаем потрясающие портреты этих людей, мы называем копании в честь них, мы изображаем их на марках».

    Картографирование считалось элитарным занятием вплоть до ХХ века, так как вначале карты наносились исследователями в качестве уполномоченных представителей правительств, а затем за дело взялись специальные правительственные службы, такие как Геологическая Служба США, учреждённая в 1879 году.

    Но в конце XX века, когда появилось множество новых технологий, включающих в себя спутниковые снимки и персональные компьютеры, произошло кое-что интересное: изготовление карт переходит в руки отдельных коммерческих геоинформационных компаний, таких как Навитек и TeleAtlas.

    Эти компании, в свою очередь, были поглощены другими компаниями, не специализирующимися на картографии, таким образом, целые индустрии стали связывать свою деятельность с картами. Навитек, к примеру, был приобретён финской компанией Нокиа, в то время как датская компания TomTom купила TeleAtlas для использования их данных в GPS-навигаторах.

    «Сегодня у нас совсем другой набор крупных игроков: Google, Bing, MapQuest, Apple», сказал Вольф. «Суть в том, что картографирование практически всегда было деятельностью их — экспертов. Но сейчас настала эпоха новых картографов, самых обычных людей. И эти люди — мы.»

    Таким образом можно точно сказать, что в истории человечества, не было ещё столь же амбициозного проекта, как OpeanStreetMap, где карта мира создаётся почти миллионом участников по всей планете; где карта обновляется в реальном времени, постоянно; где каждый может бесплатно получить доступ к тому, что он хочет.

    Вот официальный график, показывающий рост числа участников OSM за прошедшие несколько лет:

О, карта дивного нового мира

    Разумеется, с тех пор, как проект OpenStreetMap (OSM) был задуман в 2004 году 24-летним британским инженером по имени Стив Кост, и после того, как в 2006 появились первые инструменты для создания карты онлайн, что позволяло делать вклад каждому, у кого было интернет-соединение, добавляя новые объекты и улучшая свободную цифровую карту по всему миру.
 

     «Это всё — заслуга Стива», говорит Ричард Уэлти, бывший президент американского подразделения OSM, в своей встептиельной речи на конференции. «Никого из нас бы сейчас здесь не было, если бы не Стив.»

    Уэтли объявил об уходе со своего поста во время конференции Фонда OpentStreetMap, после ежегодного окончания срока действия своих полномочий. Позднее он был замечен на конференции разговаривающим с представителями Foursquare насчёт своей работы на них.

    «У нас в Британии принято оказывать поддержку нуждающимся», говорит Стив Кост в ходе своего выступления, ключевого для конференции. «А OpenStreetMap очень нуждается в помощи по сравнению с тусовкой хозяев проприетарных карт.»

    Несомненно, история происхождения OSM во многих моментах напоминает воплощение классического присловия «из грязи в князи».

    «Мы начинали с полного нуля, у нас был только чисты лист бумаги,» говорил Кост в интервью газете The Guardian’s Sunday Observer ранее в 2012, «Самые первые данные я внёс на карту после велопрогулки с GPS-трекрером в Регент-Парке».
    

Фото Стива Коста с профиля пользователя в OSM

    Тем не менее, стоит отметить, что сам Кост несколько раз пытался монетизировать своё детище. В 2008 он выступил сооснователем коммерческой компании CloudMade, миссия которой заключалась в том, чтобы «предоставлять данные OSM в удобной форме для коммерческого использования».

    Кост покинул компанию в 2010, после того, как за два года так и не смог сделать её рентабельной, несмотря на многомиллионные инвестиции, к тому же некоторых участников раздражало, что проект делает деньги на их труде.

    Кост быстро сменил занятость, и перешёл на должность разработчика алгоритмов для поисковика Bing Mobile, где он и работает по сей день.

    С 2009 по 2012 год, Кост также был председателем Фонда OpenStreetMap (OpenStreetMap Foundation), некоммерческой организации, созданной в 2006-м прежде всего для управления квотами на сервере, где хранились данные OpenStreepMap. Но Кост ушёл с этого места в августе 2012 года, и был избран председателем-эмиритом, чей статус куда более обширен, чем просто церемониальное представительство: ему вручено перманентное приглашение на конференции State of the Map, к его советами и мнениям в отношении направления развития OSM по-прежнему внимательно прислушиваются, и он регулярно представляет сообщество проекта перед представителями прессы.

    Кост побывал во всех этих ролях разом на конференции State of the Map USA 2012-го года, где также высказал вызвавшее бурю волнении мнение, с призывом создать отдельную конференцию OSM для корпоративных пользователей, коммерческий применяющих данные OpenStretMap, таких как FourSquare и MapBox, расположенный в округе Колумбия стартап, который выступил одним из спонсоров конференции.

Карл Франсен, 19 октября 2012 года

Оригинальная статья располагалась на сайте проекта TPM IdeaLab, но на 2023 году уже недоступна. Копия статья на WayBack Machine также отсутсвует. Иронично, что ближайшие снапшоты главной страницы сайта расположены сделаны за несколько дней до и на несколько дней позже. Как раз так, чтобы именно эту статью нельзя было выковырять из ленты на главной.

Почему Valve? Или для чего нам нужны корпорации и насколько управленческая структура Valve подходит к современному миру?

Продолжение перевода блога экономиста Яниса Вароуфакиса, изучающего игровую экономику компании Valve.


Вы наверняка читали руководство по выживанию в Valve для вновь нанятых. Вы читали замечательные заметки Майкла Эбраша (Michael Abrash) о работе в Valve. Теперь читаете мой политэкономический анализ модели управления в Valve; в которой отсутсвуют боссы, отсутсвует делегирование, отсутсвуют приказы и вообще любые попытки навязывания кем-либо кому-либо, что ему делать. Может ли это стать полезным уроком и выйти за пределы Valve, ставь частью всеобщей корпоративной культуры?

Содержание:

1. Введение: Фирмы, свободные от рыночных отношений
2. Колёсико перемен: Высший символ Valve как альтернатива "спонтанному порядку"
3. Зачем нужный корпорации?
4. Спонтанный порядок распределения времени и формирования команд: путь Valve
5. Valve в историческом контексте самоуправляемых сообществ
6. Заключение: Вклад Valve в будущее

1. Введение: Фирмы, свободные от рыночных отношений

Каждая социальная иерархия, включая те, что у пчёл и муравьёв, вынуждены распределять свои ограниченные ресурсы среди множества продуктивных активностей и процессов, также как и вырабатывать правила распределения среди входящих в социум индивидов и групп продуктов произведённых этим социумом.

Несмотря на то, что все общества содержат в себе рынок (даже самые примитивные), рыночные общества были изобретены не так давно (примерно три столетия назад). Разница между "обществом с рынком" и "рыночным обществом" в том, что в последних все элементы производственного цикла - это товары (т.е. земля, рабочая сила и инструменты) и поэтому их занятость регулируется при помощи некоторого рыночного механизма (например, рынка труда). Благодаря этому, рыночные общества (в том виде, в каком они существуют последние триста лет) имеют отличительную особенность распределения ресурсов (так же как и распределения продуктов труда), основанную на децентрализованном механизме, функционирующем на основе ценовых сигналов: активности, товары и услуги, а также процессы, чья относительная ценность растёт, привлекают больше "внимания" и начинают "снабжаться" большим количеством ресурсов, по сравнению с теми, чья ценность падает, отталкивая инвесторов.

Рыночное общество, или капитализм, возникло когда где-то в 18 веке европейские крестьяне были согнаны с их земель (так называемое Огораживание), и их заменили овцы (чья шерсть как раз стала ценным международным товаром), что дало толчок постепенному орыночиванию земель (каждый акр обретал стоимость, соответствующую стоимости количества шерсти, производимой на нём), а затем и рабочей силы (ведь теперь безземельные крестьяне страстно желали продать своё труд, чтобы заработать кусок хлеба, немного денег или ещё что-нибудь). Как только земля и труд стали товаром, продаваемом на открытом рынке, рынки стали расширять своё влияние во все сферы жизни. Таким образом общества с рынком преобразовывались в рыночные общества.

Тем более занятно, что существует последний бастион экономической активности который стойко сопротивляется триумфу рынка: фирмы, компании, а затем и корпорации. Вы только подумайте: рыночное общество или капитализм фактически синонимично фирмам, компаниям и корпорациям. И при этом, как ни парадоксально, фирмы выглядят зонами, свободными от рыночных отношений. Внутри самих себя фирмы (подобно иерархиям) распределяют ограниченные ресурсы (между различными продуктивными активностями и процессами). И при этом они делают подобное посредством некоторого нерыночного механизма.

Выглядит, будто фирмы функционируют вне рынка; как некие острова в рыночном море. Фактически, компании выглядят как оазисы плановой и командной экономики внутри огромной сети рынков. С другой стороны, они похожи на последние оплоты пре-капиталистических организаций внутри всеобщего капитализм. И с этой позиции, управленческая структура Valve представляет собой интересное исключение из правила. Ниже я остановлюсь на этом подробно, но пока скажу, что Valve старается стать оплотом пост-капитализма на рынке. Не слишком ли сильно я замахнулся? Возможно. Но их предприимчивость уже подарила нам несколько откровений, которые раз за разам расширили границы привычного на рынке видеоигр.

2. Колёсико перемен: Высший символ Valve как альтернатива "спонтанному порядку"

Если вы хотите знать моего мнения о том, что могло бы стать символом Valve, я бы выбрал мебельное колёсико, вроде тех, которыми снабжён каждый стол в компании, и что позволяет при желании перемещать своё рабочее место по офису компании, дабы присоединяться к любой желанной рабочей группе, формируя новые по мере необходимости и без необходимости чьего-либо разрешения. Такое колёсико, по крайней мере в моих глазах, символизирует желание Valve создать, хотя бы внутри компании, успешный "спонтанный порядок", основанный не рыночных механизмах, но на децентрализованных, индивидуализированных распределениях времени.

Многие посвященные корпорации воспевают дифирамбы тому, что позволяют своим сотрудникам посвящать 10 или 20 процентов рабочего времени проектам, которые те выберут сами. Отличие Valve заключается в том, что она настаивает на посвящении сотрудниками 100% рабочего времени на проект по их выбору. 100% это весьма радикальное количество! Ведь это означает, что Valve работает без системы или указа. Другими словами, она старается достигнуть упорядоченности не через плоскость, сетку отделов или вертикаль, а путём спонтанных объединений.

Идея спонтанного порядка принадлежит шотландскому философу эпохи Посвящения Дэвиду Юму, который, как известно, оспаривал утверждение Томаса Гоббса, что без некого Левиафиана (поддерживающего всех в "страхе и уважении" к себе), мы окончим свой путь в отвратительном Естественном Государстве, жизнь в котором будет "тупа, беспросветна и кратковременна". Возражение Юма заключалось в том, что при отсутствии системы централизованного командования, объединения людей будут происходить так, чтобы минимизировать конфликты и максимизировать продуктивность социальных взаимодействий, с целью наибольшего благоприятствования Обеспеченной Жизни. Рано или поздно, эти объединения неизменно затрагивали бы и моральную сферу (т.е. веру в то, что другие решат последовать за организованными сообществами или будут обязаны последовать за таковыми), становились бы более эволюционно устойчивыми и в конечном итоге выполняли бы функцию клея, создающего упорядоченное и продуктивное общество, хотя и без какой-либо централизованной формальной иерархии. Вкратце, спонтанный порядок возникает при отсутствии авторитарных иерархий.

Эти взгляды Юма оказали влияние на одного тогда ещё молодого человека: Адама Смита, отца-покровителя всей экономической науки. "Невидимая рука рынка", предложенная Адамом Смитом, — это ничто иное, как расширенное приложение Юмовских спонтанных порядков к рыночному обществу. Смит утверждал, в случае, если вы не в курсе, что сам рынок есть образец спонтанного порядка, где изменение цены (в ответ на рыночные силы), координирует индивидуальные усилия таким образом, словно некая невидимая рука за нашими спинами подталкивала бы нас к произведению общественных благ (куда лучше, чем это смог бы сделать любой осязаемы правитель). 

В то время как концепт "спонтанного порядка" восходит к Юму и Смиту, автором самого термина является Фредерих фон Хайек, старейший из либератианцев нового времени. Вдохновившись трудами Адама Смита, Хайек использовал идею "спонтанного порядка" как толкушку, для перемалывания в единую массу идей о пользе экономического планирования (в частности социалистического) и аргументов в пользу общества активистов.

Аргументация Хайека основывалась на допущении, что человеческое знание всегда "локально" и любые попытки собрать его воедино обречены на неудачу. Мир, в его глазах, был слишком сложной структурой, для того, чтобы выделить и собрать его квинтэссенцию в некой одной точке, то есть государстве. Если мы до сих пор с с трудом понимаем наши возможности и способности, каким образом мы можем надеяться усилиями некой сети агентов собрать в одном месте информацию о том, что люди хотят и что могут произвести, да и как может быть вообще сконструирована подобная сеть? Все попытки централизации этого огромного и безграничного количества знания в конечном итоге могут привести лишь к закрепощению потребителей.

Чудо рынка, по мнению Хайека, заключается в способности сигнализировать каждому участнику рынка, какая активность была бы сейчас наиболее продуктивной для него лично и всего сообщества, при этом никому не требуется собирать все частички знания, живущие в умах и подсознаниях каждого потребителя, дизайнера или производителя. Как происходит эта сигнализация? Ответ Хайка (позаимствованный у Смита) был невероятно прост: при помощи движения цен. То есть, если цена на воздушные шарики растёт — это сигнал того, что обществу нужно больше воздушных шариков. Таким образом производство растёт без распоряжения от какого-нибудь министра или информационного агента; без какой-либо потребности в отдельной комиссии или сервере, обрабатывавших бы данные о предпочтениях воздушных шаров, или технологиях по их производству. Сильная неприязнь Хайека к государству, торговым союзам, муниципалитетам и статистическим агентствам, была обусловлена его верой с то, что, во-первых, эти субъекты создают помехи ценовым сигналам (например, при помощи "искажения" налогов для отдельных производств), что лишь запутывает общество; а во-вторых, попытка сбора глубоких локальных данных обязательно приведёт к желанию упрощения полученных результатов через обобщение, что весьма выгодно для производителя, но приведёт к значительным неудобствам потребителей.

В концепции Смита и Хайека, в том виде, в котором она была предложена, заключается двоякая проблема. Прежде всего она значительно ограничивает изначальный постулат Юма о том, что порядок эволюционирует спонтанно. Юм предполагал, что люди в равно степени склонны ко всем типам несоизмеримых страстей (т.е. страсти к видеоиграм; страсти к шоколаду; страсти к социальной справедливости), в погоне за чем формируют различные типы объединений, которые рано или поздно устоятся в "спонтанный порядок". В противоположность этому, Смит и Хайек сконцентрировали их анализ на единственной страсти: страсти получения прибыли. Кроме того, Юм также верил в существование широкого спектра сигналов, в то время как Хайек полагался исключительно на ценовой сигнал. Второй важной загвоздкой является то, что Хайек говорил, что рынок защищает нас от закрепощения (то есть, от авторитарных иерархий) и при этом упоминал о диктате корпораций; об иерархиях в которые обязаны включаться миллионы тружеников (работающих на Wal-Mart или Microsoft для примера), для того, чтобы заработать на жизнь и получить шанс раскрыть свои таланты.

В параграфе ниже я объясняю, почему считаю колёсико Valve уместным символом для попытки создать новую структуру "спонтанного порядка" (больше соответствующую духу Юма, чем Хайека) внутри компании. Которая, вместо ценовых сигналов, построена на сигналах распределения времени, передаваемых сотрудниками Valve друг другу при помощи передвижения их мебели на колёсиках от одной рабочей группы к другой (т.о. выбирая с кем работать и над чем). Но прежде чем мы остановимся на этом, давайте взглянем на то, зачем вообще нужны корпорации, по крайней мере, по мнению четырёх выдающихся мыслителей.

3. Зачем нужны корпорации?

Перед тем, как мы попытаемся пролить свет на внутреннюю структуру менеджмента и рабочего процесса в Valve, давайте ознакомимся с тем, что четверо выдающихся политэкономистов говорили о функции фирм. Вот как они отвечали на простой вопрос: зачем существуют фирмы?

Адам Смит

Смит начинает своё "Исследованием о природе и причинах богатства народов" с описания, как производящие заколки фирмы справляются с производство столь значительного количества заколок, то есть их эффективности, достигнутой через разумное распределение труда. Фирмы прекрасно решают задачи экономии ресурсов, и таким образом неумолимо сокращают расходы при наращивании производства в геометрической прогрессии. Тем не менее, фирмы видят грозу в Обществе Всеобщего Благополучия, потому что неординарный успех одной из них создаёт угрозу конкуренции, приводит к захвату рынка (иными словами, монополии), что уничтожает "невидимую руку". По этой причине, Смит был убеждённым противником идеи ограниченной ответственности, проще говоря, корпораций. Резюмируя, фирмы по Смиту считаются основой разделённого и синхронизированного труда, но их главным социально-значимым достоянием является прежде всего размер, позволяющий им избегать проблемы разделения владения и контроля, которой подвержены все современные корпорации, и постоянная конкурентная борьба друг с другом за выживание на рынке.

Карл Маркс

Маркс поставил простой вопрос: Откуда фирмы берут прибыль? Если столь любимая Смитом конкуренция работает хорошо, то цены опустятся до себестоимости каждого отдельного товара и вся прибыльность исчезнет. Так может быть прибыль возможна только в условиях недостаточно конкурентного рынка? Его ответ был отрицательным. Маркс верил, что фирмы могут получать прибыль, даже если конкуренция представляет собой борьбу за выживание, какой видел её Смит. Ключевым моментом его теории была двойственная природа работы: работодатели покупают рабочее время у избранных трудящихся (платя зарплату согласно конкурентной стоимости — той, которая сформирована на данный момент на рынке труда), но как только начинается производство, фирмы получают от тружеников другой тип работы: энергию, труд, идеи и так далее. Обратите внимание на разницу: наниматели платят за "рабочее время", для чего есть устоявшийся рынок и соответствующая рыночная цена (заработная плата), но получают взамен кое-что другое — плоды труда, которые могут, и конечно, должны иметь цену большую, чем стоимость "рабочего времени". Это различие между ценой типа работы, который осуществляется тружеником, и его оплатой и есть источник прибыли (в торговле это зовётся "прибавочной стоимостью"). Резюмируя, фирмы по Марксу действуют как машины для извлечения прибылей, за счёт создания прибавочной стоимости. Чистый обмен не может всегда производить прибыль, так как арбитраж обязательно уничтожит её со временем. Фирмы — это рудники по извлечению власти. Это те места, где производится доход, который, после вычета расходов на оплату ренты и внутренних инвестиций, становится прибылью.

Йозеф Шумпетер

В отличии от Смита, Шумпетер полагал, что прогресс и общественное благосостояние не может быть результатом жёсткой конкуренции между мелкими фирмами, работающими на границе прибыльности. Вместо этого, он утверждал, что корпорации, составляющие монополии (или олигополии) на некоторых рынках являются истинными двигателями прогресса. В случае, когда для снижения цен требуется долгосрочная и очень дорогая исследовательская работа, только корпоративные прибыли способны её профинансировать. Применяя аналогии с процессом эволюции (которые он почерпнул у Маркса, несмотря на то, что они находились на разных идеологических полюсах), он описывал огромны корпорации как динозавров пытающихся выжить. Большинство из них вымирает, падая жертвами стартапов с более перспективными идеями, лучшими методами управления и более свежей продукцией. В свою очередь эти стартапы вырастают в громоздкие и неповоротливые корпорации, которые в свою очередь гибнут в борьбе с более прыткими, сообразительными и инновационными конкурентами. И так цикл за циклом. Резюмируя, Шумпетер подчёркивал важность монопольно-олигопольных корпораций для дела снижения цен. Фирмы, и в частности, корпорации рассматриваются как примеры централизованного планирования внутри конкурентного рынка. При том, что Шумпетер утверждал, что компании вроде General Motors или Microsoft не слишком отличаются от Советского Союза по своему внутреннему планированию, он всё же надеялся, что рынок, на котором корпорации взаимодействуют между собой, будет оказывать на них влияние, подобное дарвиновскому естественному отбору, который в конечном итоге будет выталкивать устаревающие корпорации для того, чтобы освободить место новым. И снова, в своём знаменитом труде "Капитализм, Социализм и Демократия", Шумпетер выражает серьёзные сомнения в перспективах общества, построенного на иерархической корпоративной культуре, функционирующей подобно Госплану СССР.

Рональд Коуз

Коуз был первым экономистом, поставившим ребром вопрос прав собственности. Я позволю его себе немного сформулировать: Почему фирмы? В чём их преимущество? Почему предприниматели создают их и нанимают людей вместо того, чтобы самим наняться к кому-нибудь на работу? Конечно, Маркс и Шумпетер уже давали ответы на этот вопрос, но у Коуза был и свой, не менее интересный ответ. Он просто и убедительно доказал, что стоимость товара товара или услуги при на рынке может быть значительно больше, чем внутренняя стоимость производства этого товара или услуги. Коуз видел причину этой разницы в трансакционных издержках, и говорил, что последние возникают от расходов на переговоры (с подрядчиками), форсирование невыполненных контрактов (которая даже в благоприятных обстоятельствах может возникать по причине невозможности детально описать некоторые техтребования в договоре), внедрения систем мониторинга и асимметричного распределения информации ради сохранения коммерческих тайн, etc. Резюмируя, подрядческие обязательства никогда не могут быть полностью оговорены или выполнены, особенно при скудной или неравномерно распределённой информации, что приводит к росту трансакционных издержек вплоть до уровня, когда они сделают бизнес нерентабельным, конечно если полный цикл производства не находится внутри единой иерархичной фирмы. Оптимальный размер корпорации, согласно идеям Коуза, стремится к таковому, при которых маржа подрядческих работ при производстве товара или услуги будет стремиться к нулю.

4. Спонтанный порядок распределения времени и формирования команд: путь Valve

Утверждение, что корпорация пытается функционировать по принципу "спонтанного порядка" (то есть без строгой внутренней системы команд или иерархий), кажется чем-то абсурдным. Спонтанный порядок Смита и Хайека основывался на ценовых сигналах. И, согласно вышеизложенным словам Коуза, внутреннее устройство корпорации не может быть построено на ценовых сигналах (потому что если попытаться это организовать, корпорация трансформируется в локальное объединение предпринимателей и субподрядчиков). Итак, если спонтанный порядок в Valve вызывается не ценовыми сигналами, то чем?

Ответ: временем и коллективами. Каждый сотрудник выбирает (а) своих напарников (или команду, в которой хочет поработать) и (б) как много времени стоит потратить на завершение требующихся проектов. Совершая такой выбор, каждый сотрудник Valve учитывает на только привлекательность отдельного проекта, или интересность собравшейся команды, но и решения, принятые остальными. Причина заключается в том, что окгда человек недостаточно информирован о проектах и командах (например, недавно нанятый сотрудник), он может собирать информацию просто наблюдая как популярны те или иные проекты и команды (а) в целом и (б) в соответствии с его интересами и талантами в частности.

Как и на рынке, в Valve всё постоянно в движении. Люди перемещаются (благодаря колёсикам на ножках мебели), команды формируются, возникают новые проекты. Вся информация, во-первых, наблюдаема невооружённым глазом (кто-то замечает пустое пространство там, где обычно был стол Дэвида, и обнаруживает, что Дэвид перебрался на четвёртый этаж, присоединившись к Тому, Дику и Харриету); во-вторых, расположена в локальной сети компании; и в-третьих, доступна во время кросс-командных собраний, где каждый коллектив рассказывает остальным, какую работу они проделали за прошедшее время. Люди постоянно исследуют свою ценность в различных командах и проектах, как за счёт наблюдения, так и участия. Поскольку эта субъективная оценка меняется со временем, распределение времени и рук тоже меняется, создавая новые сигналы, которые может принять кто-то ещё.

Идея заключается в том, чтобы через постоянно эволюционирующую структуру совмещения людских возможностей, талантов и идей отыскивать наилучшие сочетания для синергетической разработки и изготовления Общественного Блага. Это подобно тому, как будто невидимая рука в недрах Valve сводит отдельных участников друг с другом так, чтобы они могли наилучшим образом раскрыть потенциал друг друга и тем самым послужить интересам компании (что совершенно необязательно связано с максимизацией прибыли).

5. Valve в историческом контексте самоуправляемых сообществ

Существует два типа не-капитиалистических фирм: (а) Кооперативы, владение которыми формально распределено по всем членам сообщества (которые могут быть клиентами, работниками или и тем и другим вместе); и (б) Valve (и подобные компании, возможно) где управление полностью горизонтально (то есть, в компании отсутсвуют боссы), даже с учётом того, что владение формально сосредоточено в руках нескольких человек.

Valve, по крайней мере с одной стороны, более радикальна, чем традиционные кооперативы. Кооперативы являются компаниями, владение которых равно разделено между всеми входящими членами. Тем не менее, кооперативы обычно иерарахичны. Управляющие могут быть избираемыми путём некой демократической или квалификационной процедуры затрагивающей и одобряемой всеми членами, но после избрания они делегируют задачи и командуют своими "подчинёнными" в той же манере, что и в обычно корпоративной структуре. В Valve, напротив, каждый человек руководит сам собой, команды функционируют согласно принципам волонтёрства, с коллективными активностями регулируемыми и координируемыми стихийно при помощи распределения времени в механизме спонтанного порядка, подробно описанном выше.

Несмотря на участие в финансовых механизмах, и кооперативы и Valve-подобная модель радикально отличаются от традиционных капиталистических корпораций. Капиталистические принципы построены исходя из принципов, что владелец является претендентом на остаточный доход, которая полученный от реализации продуктов по рыночным ценам. То есть, владельцы акций предполагают получить дивиденды, равные чистой выручке минус расходы на амортизацию, минус зарплаты, минут инвестиции в развитие бизнеса, минус отличения в стабфонд корпорации и минус все прочие затраты. Работники таким образом получают плату, определяемую условиями рынка труда, на котором с некоторой степенью конкретности определено, какова награда за потраченное рабочее время (спрос и предложение на рынке определяют эту цену). Премии размывают границу между прибылью и зарплатой, но поскольку они находятся в определённой пропорции к зарплате (и вследствие несовершенства мониторинга, нестрого привязаны к действительному вкладу в общую или среднюю продуктивность), можно условно считать их частью этой самой зарплаты (кроме СЕО, чьё исключительное влияние создаёт особое напряжение со времён "управленческой революции", когда произошло разделение ролей управляющих и владельцев бизнеса). В противоположность этому, кооперативы и свойственная Valve система, основаны на сопоставлении вклада каждого при распределении полученной прибыли среди сотрудников. [Перед тем, как писать больше об этом, особенно в случае с Valve, мне понадобится более плотно ознакомиться с системами распределения бонусов на основе сопостовления сделанного вклада.]

Типичными аргументами против кооперативов, слышимым от оппонентов таких "социалистических" экспериментов, являются заявления о должностных злоупотреблениях, нестандартном доступе на капиталистический рынок (так как инвесторы с опасениями относятся к кооперативам) и трудности расширения бизнеса. В некоторой степени, предположительно, они могут быть свойственны и модели горизонтального управления Valve. Давайте взглянем поближе:

1. Злоупотребления

Когда нет босса, приглядывающего за работой, что мешает сотрудникам Valve просто её симулировать? Комбинация взаимных обязательств (вспомните утверждение Юма о том, что поиск наибольшей "полезности" является движущей силой в формировании спонтанного порядка), при том что сотрудники Valve фактически работают только над интересными им проектами; и очень прилежный процесс найма, позволяющий Valve убедиться, что они берут на работу способных к самомотивации людей, предпочитающих деятельность бездействию.

2. Нестандартный доступ к рынку

Valve очевидно являет собой особый случай, который не зависит от желания левой пятки инвесторов по снабжению её финансами, так как обеспечивает себе источник базовых доходов сама. Говоря это, Я ни вижу ни одной причины, почему компания с подобной структурой не могла бы привлекать инвестиции. С учётом того, что владение её не распределено по всем членам, как в случае кооператива, инвесторы должны быть обеспокоены лишь заработком компании, который, в свою очередь, зависит от успешности переформирования спонтанного порядка сотрудниками Valve, как я уже говорил выше.

3. Расширение бизнеса

Важным аргументом Хайека в пользу того, что рыночный механизм является предшественником системы социально ориентированных спонтанных образований было то, что в отличии от костных плановых конструкций, первый бесконечно масштабируем. Но является ли корпоративная модель Valve бесконечно масштабируемой?

На основе моих наблюдений за главенствующими в компании идеями я сделал вывод, что нет (и по-прежнему придерживаюсь этого мнения). Когда-нибудь Valve может достигнуть оптимального размера, при превышении которого у неё возникнут проблемы из-за её безбоссовой горизонтальной анархичной структуры. Тем не менее, текущий размер компании (примерно 400 человек) значительно больше предположений об этом оптимальном размере, которые я мог бы сделать навскидку, и не существует ничего, что говорило бы в пользу близости этого предела оптимальности. Возможно это означает, что данный предел не будет достигнут так долго, пока общественные обязательства между сотрудниками компании продолжают существовать? Может ли статься, что "спонтанный порядок" Valve способен расти если не бесконечно, до до несоизмеримо большой величины?

Время рассудит. Тем не менее, пока распределение времени и спонтанное командообразование прекрасно работает как механизм сигнализированния работникам Valve о том, какие решения стоит принять для улучшения продукции компании и обширный опыт Valve в области работы с сообществами и потребителями, можно сказать, что в принципе не стоит ожидать достижения структурой Valve своих пределов в обозримом будущем.

Заключение: Вклад Valve в будущее

Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я поступил на работу в Valve, поэтому я могу уверено описывать своё представление о безбоссовой структуре управления в этой корпорации. Как политэкономиста, потративший кучу времени на дебаты об альтернативам капиталистическим корпорациям, работа в Valve предоставляет мне отличную возможность пронаблюдать подобные альтернативы в деле. В этом посте я постарался поместить причудливую структуру управления Valve на подобающее место в контексте хронологически расположенных дебатов о корпоративных структурах и обрисовать перспективы. Центральной идеей в описываемым мной "Valve-way" является "альтернативный спонтанный порядок": возникший внутри корпорации (в противоположность рынку), основанный на индивидуальном распоряжении временем (в противоположность ценовым сигналам). Во время моих размышлений у меня возникла заманчивая мысль о том, что подобная структура может быть масштабирована для применения на весь рыночный механизм (в ситуации, когда будут доступны технологии, позволяющие осуществлять прозрачное и практически бесплатное взаимодействие внутри компаний).

Есть ещё один важный аспект в Valve, о котором я пока не упоминал: связь между структурой горизонтального управления и "вертикальной" структурой собственности. Valve — это частная компания, принадлежащая всего нескольким людям. С такой позиции это можно назвать "просвещённой олигархией": олигархией — потому что владельцев несколько, а просвещённой — потому что они достаточно мудры, чтобы не качать свои права, устанавливая иерархическую структуру. Встаёт вопрос: что произойдёт со структурой спонтанного порядка в Valve, если кто-либо из собственников решит продать свою долю? Можно уверено утверждать, что никто из них не сделает этого, однако вопрос существует, хотя бы и в теории.

Одним из исходов может стать разделение Valve на множество различных Valve-подобных компаний, так как талантливые сотрудники сохранят "побеги анархии" и возможно воссоздадут системы горизонтального управления, которые станут плодородной почвой для этих побегов. Другим возможным исходом является продажа собственниками своих долей остальным сотрудникам Valve, что приведёт к комбинированной Valve-кооперативной структуре.

Каким бы ни было будущее Valve, одну вещь уже можно сказать определённо — и это является основной причиной того, почему я считаю персональной честью работать на Valve: современной системе корпоративного управления пора на покой. Капиталистические корпорации уже находятся в начале пути к вымиранию. Набитые иерархиями, они потрясающе неэффективно расходуют человеческие таланты и энергию; отравленные погоней за максимизацией прибыли; со-зависимые с политическими структурами, которые постепенно растрачивают свою демократическую легитимность; они раньше или позже уступят место посткапиталистическим децентрализованным компаниям. Исчезновение дистрибуции и предельных издержек, возможность производителей иметь прямой доступ к мнениям миллиардов потребителей немедленно, появление опенсорсных сообществ и ментальностей, — все эти прекрасные события превратят столь распространенные сейчас советскоподобные монолиты корпораций в курьёзы истории, которые будут с недоумевающим любопытством рассматривать будущие студенты-политэкономисты или бизнес-инженеры, так же как сейчас дети рассматривают скелеты динозавров в палеонтологических музеях. Я верю, что организация по принципу Valve станет, если не ключевым, то как минимум значимым шагом в этом историческом изменении.

Эволюция человека: Добыто с потом и кровью

Перевод статьи с сайта журнала Science.

Люди являются наиболее успешным видом приматов на планете, но наши тела не блещут выверенным дизайном. К такому заключению пришли антропологи, осуждавшие бедность форм и низкокачественную работу эволюции на юбилейном съезде AAAS, прошедшем в пятницу, 15 февраля 2013 года. Используя ископаемые свидетельства и умозаключения, учёные показали, как адаптивные изменения, сделавшие человека таким успешным (вроде прямохождения или большого сложного мозга), были прежде всего продуктом постоянной подгонки под среду тела древнего антропоида, изначально предназначавшегося для жизни на деревьях. "Анатомическое строение — это совсем не то, что создаётся с нуля", — говорит антрополог Джереми Де Сильва (Jeremy DeSilva) из Бостонского Университета, — "Эволюция творит при помощи скотча и степлера".

Начав с ноги, Де Сильва взял в руки макет, показывающий все 26 костей и сказал: "Вы бы наверняка не стали делать тут 26 костей". Наши стопы имеют избыток костей оттого, что наши далёкие предки нуждались в весьма подвижной стопе, чтобы цепляться за ветви. Однако затем, когда они спустились с деревьев и начали передвигаться на задних ногах по земле около 5 миллионов лет назад, нога начала приобретать устойчивость. Шаг за шагом большой палец, которому теперь не требовалось отстоять от остальных, строился в единую линию с остальными пальцами стопы, а стопа обрела форму арки, чтобы эффективнее поглощать удар при поступи. "Нога модифицировалась так, чтобы сохранять ригидность",  — сказал ДеСильва,  — "Куча бондажей застревала на этих костях". Но линии стопы заметно, что нога имеет ещё множество вариаций для вращения в разные стороны. Благодаря этому мы сталкиваемся с растяжением связок, плантарным фасцитов, разрывами ахиллового сухожилия, пероистит большой берцовой кости и переломы лодыжек. И эти проблемы отнюдь не недавни: встречались останки с заросшим переломом лодыжек, датированные 3 миллионами лет.

Вывихи — неизменный спутник
удовольствия от подвижной жизни.

Куда лучшим дизайном стопы, пред-назначенной для прямохождения, по словам ДеСильвы, обладают страусы. У страуса лодыжки и берцовые кости объединены в мощную композитную структуру, способную распределять импульс удара при движении по всей своей поверхности. К тому же, на бегу с землёй соприкасаются только два пальца, что значительно снижает шанс травмы. "Почему у нас не такие замечательные ноги?"  — задал вопрос ДеСильва. Одна из причин заключается в том, что предки страусов начали осваивать прямохождение 230 миллионов лет назад, до эпохи динозваров, в то время как наши предшественники приступили к этому всего 5 миллионов лет назад.

Словно продолжая нагнетать разочарование устройством человеческого тела, анатом и палеоантрополог Брюс Латимер (Bruce Latimer) из Западного резервного университета Кейза в Кливленде, штат Огайо, поднялся на сцену хромой походкой, покачивая заметно искривлённым позвоночником, как свидетельством серьёзной пережитой боли. "Если хотите знать моё мнение, какая часть тела у нас держится на скотче и жвачке,  то это точно хребет", — сказал Латимер, человек, однажды перенёсший операцию на позвоночнике.

Когда люди встали на ноги, они фактически взяли позвоночник, до того рассчитанный лишь для хороших изгибов при перемещении по веткам деревьев и поставили его вертикально к земле — по словам Латимера это примерно то же самое, что выстраивание башенки из 26 чашек и блюдец (по аналогии с позвонками и дисками) с балансирующей поверх головой. Кроме того, для избежания трам матери во время родов и для балансировки на двух ногах, позвоночник приобрёл естественный лордоз, создавая изгиб в наших спинах. Вот почему торс в профиль напоминает букву "S". Этот изгиб в сочетание с весом всего того, что мы таскаем на своих плечах создаёт давление приводящее к болезням спины — особенно, если вы играете в регби, занимаетесь гимнастикой или плаваете баттерфляем. Только в Соединённых Штатах, 700 000 человек в года переживают спинные переломы, а во всём мире проблемы с позвоночником находятся на шестом месте в списке самых распространённых человеческих недугов. "Если вы будете вести себя аккуратно, хребет безболезненно прослужит вам поддержкой до 40-50 лет," — отмечает Латимер, "А затем вы как-нибудь уж сами по себе".

Палеоантрополог Карен Росенберг (Karen Rosenberg) из Делаверского Университета, штат Ньюарк, вынесла тему за грань боли. Несмотря на то, что наши тела были вынужденны адаптироваться к прямохождению и увеличенному мозгу, они также обязаны были балансировать с размерами родовых путей, веди при гибели слишком большого количества матерей и детей большеголовый прямоходящий вид просто не дожил бы до наших дней. "Смерть при родах является наиболее распространённой причиной гибели женщин в репродуктивном возрасте". Это оттого, что в сравнении с другими приматами, люди рождают детей со значительно более крупным телом и головой — в среднем, человеческие новорождённые составляют 6.1% от веса тела матери, в то время как у шимпанзе этот показатель равен 3.3%, а у горилл — 2.7%.

По причине на высоких рисков смерти и травм при родах, наши предшественники решили проблему путём обеспечения поддержки детёнышей сообществом. В наши дни человечество полагается на достижения культуры, преимущественно медицины, чтобы изменить этот исход, проводя роды в сопровождении профессионального акушера. Одним из показателей этого являются кесаревы сечения в 3 из 10 случаях родов на территории США, говорит Розенберг.

Какова мораль всей этой истории? Эволюция не "проектирует" что-либо заранее, говорит антрополог Мэтт Картмилл (Matt Cartmill) из Бостонского Университета, ведущий мероприятия. Она просто медленно работает на теми генами и чертами, что есть под рукой, для того чтобы при помощи подпорок и костылей корректировать животные и человеческие тела при изменении условий среды. "Эволюция не стремится достичь совершенства," — заключает он, — "Она стремится достичь функциональности".

- Ann Gibbons, Бостон, 16 Февраля 2013.
Источник фото: Wikimedia Commons.

Велосипедисты и пешеходы предпочитают тратить больше, чем автомобилисты

Перевод статьи с The Atlantic Cities. 

Келли Клифтон слышала это стереотипное утверждение множество раз: "Велосипедисты - это всего лишь кучка подростков, у которых никогда нет денег". Так утверждали даже многие именитые профессора инженерии городской среды из Портлендского Государственного Университета. "Они всего лишь ездят на своих велосипедах до ближайшей кофейни, чтобы просидеть там несколько часов с ноутбуком, и в действительности не тратят денег."

Если вы разделяете это убеждение и к тому же являетесь владельцем магазина, скорее всего у вас и в мыслях нет того, чтобы сократить автомобильную парковку в пользу велосипедной. Велосипедисты способны лишь потратить ваше время, в то время как автомобилисты принесут вам доход, не так ли?

Это убеждение особенно остро заметно в Портленде, где велолюбивое городское правительство работает над расширением велосипедной инфраструктуры - и повышением её притягательности для велосипедистов - как за счёт привлечения новых гонщиков, так и за счёт развития системы за пределами городского центра. "Как только мы продвигаемся из уже освоенных зон в более авто-ориентированные территории", - говорит Клифтон, - "мы сразу же встречаем возражения локальных бизнесменов, вроде: Эй, постойте-ка! Вы забираете уличное пространство у парковок, чтобы отдать его на велосипедные дорожки; вы заменяете одно паковочное место у моего магазина на велосипедную стойку. Но знаете, я нигде в округе не видел велосипедистов. Понимаете, что это для меня значит?".

До сих пор мы не обладали достаточными эмпирическими данными, чтобы возразить на подобные обеспокоенные высказывания. Клифтон, вместе с учащимися семерых коллежей постарались восполнить этот пробел в рамках проекта для Орегонского Консорциума Транспортных Ислледований и Образования (полный отчёт в формате PDF вы можете скачать здесь). Они опросили 1884 человека, вышедших в ближайший магазин, бар или закусочную; и других 19 653, которые делали покупки в супермаркете. Некоторые результаты были вполне предсказуемыми: водители авто действительно составляют солидную долю подобных потребителей. А благодаря отличной автодорожной сети, их доля значительно больше тех, кто добрался в магазин пешком, на велосипеде или на общественном транспорте.

Но во всех остальных изученных случаях оказалось, что велосипедисты составляют куда более существенную часть потребителей, чем автомобилисты на протяжении месяца. Действительно, за один визит велосипедист тратит меньше, чем автомобилист. Однако велосипедисты, как и пешеходы, совершают визиты в те же бары и рестораны куда более часто, чем автомобилисты. Это вполне логичная находка: ведь поддаться на импульсивный соблазн отведать пиццы, почуяв её аромат, в разы вероятнее для проходящего или проезжающего на велосипеде мимо человека, чем для того, кто "проносится" мимо на машине со скоростью 35 километров в час. Подобные частые визиты - это неотъемлемый элемент пешеходной культуры. Сравните европейские общества, где принято заходить за покупками по дороги домой, с американскими, где в порядке вещей тщательно распланированная поездка в WalMart на выходных.

"Это не просто феномен, порождённый древней потребностью носить добычу вручную", - говорит Клифтон. Пешеходные (и велосипедные) культуры более фасилитарны. Частота взаимодействия между бизнесом и потребителями там выше. Это означает, что пешеходы и велосипедисты куда легче становятся постоянными покупателями. "Это также говорит нам кое-что о маркетинге", - утверждает Клифтон, - "о лояльности и о соседском бизнесе".

Исследование включило в себя 89 локальных заведений, 11 из которых были бакалейными магазинами. В барах, универсамах и закусочных, исследователи расспрашивали клиентов с июня по начало октября прошлого года. Респондентам предлагалась пятиминутная анкета об их рабочем и прогулочном пути, о том, сколько они прошли за сегодня, и о том, сколько потратили, и о том, как часто они посещают это заведение в течении месяца. Исследователи также договорились с местным бакалейным магазином о том, чтобы он предлагал анкеты каждому покупателю в течении одной недели в этом апреле.

Их изыскания практически всеобъемлюще отражёны на трёх нижеследующих диаграммах. Первая показывает, какова средняя трата за путь в зависимости от типа транспорта:

На второй показано, как часто происходят перемещения в течении месяца:

И наконец, сводная таблица средних трат на покупателя в месяц:

Разумеется, существую ещё влияющие на потребительское поведение факторы. Семья на машине более склонна к тому, чтобы остановиться и перекусить, чем одинокий юный профессионал. И каждому понятно, что водитель вероятно проглядит небольшую вывеску бара, в то время как пешеход вероятно её заметит. Клифтон также упоминает ещё одну возможность (которую, однако, нельзя было проверить в рамках исследования): "Имеет ли Портленд зелёные дивиденды?", - спрашивает она, ссылаясь на идею, выдвинутую экономистом Джо Кортрайтом. Машины весьма затратны. И зелёные насаждения в Портленде позволяют некоторым людям не делать этих трат. "Может быть нам стоит приберечь эти деньги", - спрашивает Клифтон, - "чтобы потратить их на что-то более важное?"

Поскольку Портленд начал принимать нелёгкие решения о транспортной инфраструктуре, это ключевая точка. "Молодые и бесстрашные", как назвала их Клифтон, уже вовсю пользуются велосипедами. Водители этого типа с лёгкостью избегают дорожных и погодных опасностей даже без соответствующей инфраструктуры. Теперь городу предстоит вовлечь тех, кого Клифтон назвала "заинтересованными, но сомневающимися". Эти люди нуждаются в более высоком уровне обустройства, таком как выделенные линии и велопарковки, и тем самым несколько усложняют обсуждение того, какая часть дорожного пространства должна быть уступлена велосипедистам в первую очередь (не говоря уж о автомобилистах, которые наверняка будут против любых изменений сложившегося дорожного порядка).

"Если бы мы только задавали те же вопросы, когда развивали автомобилестроение", - говорит Клифтон. "С одной стороны, вопросы очень уместные. Но с другой, нам придётся создать для велосипедистов совершенно новые условия, ведь автомобильные стандарты им не подходят".

Эмили Баджер, 5 декабря 2012 года.

Обзор лицензии ODbL

Перевод сделан для проекта OpenStreetMap.

Это человекочитаемый обзор лицензии ODbL 1.0 (оригинал) 

Перевод изначально располагался на сайте Нотабеноид, но теперь недоступен в связи с его закрытием. Тем не менее, текст перевода и описание неоходимости применения именно этой лицензии до сих пор доступны в Викии проекта OpenStreetMap.

Вы вольны:

Делиться: Копировать, распространять и использовать базу данных.

Творить: Создавать производные работы на основе базы данных.

Адаптировать: Модифицировать, изменять или дополнять базу данных.


До тех пор, пока Вы:

Указываете авторство: Вы должны указывать авторство при любом публичном использовании базы данных или производных работ на основе базы данных, любым способом из допускаемых ODbL (образец — прим. пер.). Для любого использования или распространения базы данных, или производной работы на её основе, вы обязаны указать, под какой лицензией распространяется эта база данных, и сохранить неизменными любые сопроводительные примечания к исходной базе данных.

 Соблюдаете принцип Share-Alike: Если вы публично используете любую адаптированную версию базы данных, или производную работу на основе адаптированной базы данных, вы должны по-прежнему распространять адаптированную базу данных под лицензией ODbL.

 Сохраняете открытость: Если вы распространяете базу данных или её адаптированную версию, вы можете использовать технические средства защиты авторских прав (DRM) при условии, что вы также распространяете версию без таковых ограничений.


Заметка.
Этот текст не является текстом лицензии. Это простой и удобный реферат, изготовленный для понимания лицензии ODbL 1.0 (оригинал, перевод) — содержащий понятное каждому описание некоторых её условий. Этот документ не имеет законной силы, и его содержимое не является частью настоящей лицензии. Ознакомьтесь с полным текстом лицензии ODbL 1.0 для точного понимания условий.

Данный текст является переводом ODbL Summary, опубликованном на opendatacommons.org. Все изображения в данной статье взяты оттуда и принадлежат их авторам.  

Продавать, торговаться и обмениваться? Природа нашей цифровой экономики.

Продолжение перевода блога экономиста Яниса Вароуфакиса, изучающего игровую экономику компании Valve.

После публикации предыдущего поста с расчётами возможностей для арбитража и относительных цен в экономике TF2, я получил множество писем, содержащих приблизительно одну и ту же точку зрения: неисчислимые обмены в Steam, на торговой площадке Valve, не могут быть изучены по критериям рыночного обмена. Что это значит? И почему это важно для нашего исследования размера и природы экономики Steam?

Одна читательница, к примеру, написала мне о том, что она крайне редко использовала предметы в Steam для обмена с целью извлечения выгоды или просто приобретения какой-нибудь редкости, из-за невозможности найти желающего совершить обмен (обычно они просто лежат в инвентаре её учётной записи). С другой стороны, у людей иногда появляется «мода» на обмен каких либо предметов, во время которых ценность предметов очень здорово проседает. Разе это не должно негативно влиять на точность предсказательной статистики?

Спешу ответить, что я принял во внимание их точку зрения и могу заверить, что мы стараемся не зацикливаться на наших вычислениях в отношении относительных цен, потому что они полностью экономически бессмысленны. Конечно, это также означает, что мы, как аналитики, вовсю пользуемся нашими дискреционными полномочиями (отбирая сделки, которые не стоит брать в расчёт) при вычислении наших относительных цен. Тем не менее, мои главным аргументом против вышеизложенной точки зрения будет то, что экономика... живая! Даже в «реальных» или аналоговых экономиках, многие договорные цены между продавцом и покупателем включают массу факторов, таких как предложение, спрос и силу убеждения. Почему же в цифровой экономике должно быть по другому?

Эти мысли привели меня к более общему, почти философскому заключению. Адам Смит, «крёстный отец» всех экономистов, верил, что в основании любой экономики находится никто иной, как отдельный человек «...склонный продавать, торговаться и обмениваться.» (см. Книгу 1, Главу 2 его «Богатства наций», 1776) Был ли он прав?

Это зависит от того, что он подразумевал под «обменом». Если он имел в виду тот тип обмена, который происходит на бирже или на каком-нибудь анонимном рынке (к таковым относятся и обычные рынки, что можно найти в каждом городе), тогда Смит глубоко ошибался: Многопользовательская экономика (в противоположность робинзоноподобной) начинает жить своей жизнью, подобно людям или животным, развиваясь на основе полностью открытого взаимного обмена. Как будет показано в Параграфе 1 ниже по тексту, история человеческих экономик построена на взаимодействии внерыночных коопераций — даже деньги не были «изобретены» в качестве смазки для экономических шестерней (хотя многие экономисты утверждают это). Операции обмена никогда не были таким чисто рыночным механизмом, как это позиционируют экономические теоретики и энтузиасты свободного рынка (см. Параграф 2). Таким образом, идея о том, что нашу экономическую историю можно понять сквозь призму некоторого рода инстинктивных стремлений к чисто рыночным торгам, — неудачна, по моему скромному мнению.

Оставим в стороне, на некоторое время, вопрос уместности гипотезы Смита об основах наших «аналоговых» социальных экономик, и спросим себя, можно ли найти подтверждение теории Смита при рассмотрении цифровых экономик? Очевидно, что когда люди совершают сделки в Steam или сообществах других видеоигр, они вед омы инстинктом «продавать, торговаться и обмениваться», основанном на чистой собственной выгоде. В этом посте я выскажу своё предварительное заключение по данному вопросу. Но сперва, давайте внимательно взглянем на аргументы обоих сторон о природе экономической активности и значении обмена.

1. Если не бартер и торговлю, то что можно считать квинтэссенцией экономической активности людей (по крайней мере, до того момента, как появились MMO-игры)?

Смит предполагал, что люди, начиная с древних веков, строили экономики на основе торговли. Он представлял картины доисторических охотников, собирателей и пастухов, которые собирались все вместе или попарно, и обменивались стрелами за выделанную кожу или за кроличьи тушки. Затем, в какой-то момент они устали ждать удачных случай обоюдного совпадения потребностей и они ввели исчислительный актив (например, соль, раковины каури или какой-нибудь драгоценный метал) который начал служить им в качестве универсальной валюты, ради раскручивания колеса торговли ещё быстрее.

Это история выглядит вполне удовлетворительной, но наиболее вероятно, что фактически она неверна. Известные антропологи обращают внимание на то, что накопленные нами данные свидетельствуют о другом пути появления денег. То, что стало основой денег появилось не как нововведение для медиации торговли, но как средство для учёта долга! В качестве примера возьмём первые бухгалтерские книги, датируемые 3500 годом до нашей эры, найденные в Месопотамии (на территории нынешнего Ирака). Эти книги представляют собой таблички, на которых древние бухгалтеры усердно вырезали список того, кто сколько у кого занял, как много зерна содержится в коммунальных хранилищах у каждого их пользователя, и как много ячменя было израсходовано на работы в храме. Конечно, идея о том, что в качестве валюты использовались серебряные моменты смотрится более привлекательно, ввиду её привычности, но у нас нет свидетельств того, что они тогда применялись (если вообще чеканились). Ежедневное использование монет в качестве менной валюты, отнюдь не свидетельствует о том, что тысячи лет назад всё было также.

Если я прав, обильные археологические и антропологические находки в местах обитания людей подтверждают то, что чистый обмен лежал в основе цивилизации, несмотря на убеждения Адам Смита. Отнюдь, что привело нас к современным обществам, где социальные цепи производства основываются на иерархиях, облигациях, социальных нормах, определяемых как индивидуально, так и кастово, и, конечно, организованном насилии. Даже хотя мы изобрели деньги уже давно, сегодня нам многое не позволено на них купить.

2. Безотносительно к происхождению денег, мог ли чисты обмен стать самой основополагающей экономической активностью?

Даже сегодня, в высокомонетизированном обществе (у нас продаётся почти всё, что душе угодно), нетрудно увидеть рудименты более древних культур, в которых на деньги нельзя было купить многое. Представьте себе следующую сцену: День Благодарения. Мама тратит целый день на кухне, чтобы приготовить вкусную индейку на всю семью, но после праздника она ожидает «встречного подарка» в виде помощи в мытье посуды. Один из членов семьи отказывается принимать участие в мытье посуды и спрашивает: «Сколько я должен заплатить, чтобы избавиться от моих посудомоечных обязанностей?» Наиболее вероятным ответом будет «Не умничай!». Этот пример отлично иллюстрирует, что можно прекрасно владеть деньгами, и пользоваться ими всё время, но при этом стоит чувствовать, когда и с кем стоит отказаться от монетарных операций. Моя позиция заключается также в том, что цивилизация построена на коллективной работе, которая имеет мало общего с вещественным обменом. Только за последние два или три столетия чистый обмен занял существенное место в подавляющем большинстве сфер жизни. Но даже сейчас остаются случаи, когда он не применим.

3. Чистый и смешанный (договорной) обмен.

Что такое чистый обмен? Это анонимный рыночный обмен, где отношения между продавцом и покупателем полностью сведены к предметам обмена (яблокам или апельсинам, например) и стоимости обмена (например, два яблока за один апельсин). Более того, эти отношения исчезают, когда транзакция завершается.
Другое определение чистого обмена гласит, что при таком обмене каждая из вовлечённых сторон может, потенциально, обговорить в условиях контракта все потенциальные аспекты обмена в форме, не оставляющей пространства для споров или недоразумений постфактум.

Смешанный обмен, напротив, включает социальные облигации и домыслы, подобные «Я сделаю Х для Джилл не потому, что я ожидаю от неё что-то в ответ, а потому что она поступила бы также, будь она на моём месте». При смешанных обменах нет ощущения эквивалентности того, что выступает предметом обмена (то есть, маме не обязательно чувствовать, что её работа по приготовлению индейки равна по стоимости работе по мытью посуды). При чистом обмене, наоборот, агенты обмена обращают внимание на любую деталь, способную повлиять на стоимость. Верховенство правил рынка обусловлено там, где эквивалентность ценностей играет решающую роль.
Конечно же, неотъемлемой частью смешанного обмена является иерархия. В День Благодарения, мама использует свой ранг для того, чтобы убедить остальных делать то, что им скажут. За счёт иерархичности возникают такие неравные обмены, которые одобряются социальными нормами, когда, например, подарок выступает отражением статуса дарящего. Во многих обществах, скажем, правитель может пожаловать драгоценный подарок в ответ на раболепие его подчинённых.

Веками, хотя и не тысячелетиями, в мире существовали смешанные обмены. Даже когда деньги получили широкое распространение, полностью монетизированные, чистые, обмены не приобрели поголовную популярность. Почему так? Примерно три столетия назад, и даже немного позже, земля и труд были основой товарооборота товаром (следовательно, к примеру, крестьянин мог стать рабочим и сменить доход от натурального хозяйства на жалование).

Сегодня мы подошли как никогда близко к созданию мира чистого обмена. Когда вы взаимодействуете с кассиром в супермаркете, ваши отношения с продавцом (кто, разумеется, даже не непосредственный начальник этого кассира) практически виртуальны. Такое положение дел наиболее близко к чистому обмену, среди того, что сегодня достижимо. Финансовые рынки — также совершенные пространства чистого обмена, особенно когда сделки совершаются на людьми, но торговыми ботами, действующими от чьего-то лица. Но это всё ещё не позволяет нам утверждать, что мы имеем сообщество, построенное целиком на чистом обмене.

Возьмём, к примеру, рабочий контракт, при помощи которого рабочие «продают» свой труд работодателям. По определению, это смешанная транзакция. Подумайте об этом: рабочий не может просто «уйти», после того, как он отдал свой "актив«(то есть, труд) компании. Он должен оставаться в компании, пока его труд «проходит» сквозь механизм компании. Таким образом, пока люди продолжают наниматься на полную ставку, наша экономика никогда не станет основанной на чистом обмене. Что-то отличное от «продаж, торговали и обмена» движет её.

4. Торговля в Steam — пространство чистого обмена?

Цифровые экономики, подобные той, что существует в Steam, подходят ближе к концепции Адама Смита, то есть к экономике растущей за счёт склонности её к агентов к чистому обмену. Люди встречаются онлайн, заключают взаимовыгодные сделки с минимумом сопутствующих социальных облигаций, не берут долгов (денежных или социальных), и расходятся с теми предметами, которые они получили в результате обмена без малейшей потребности поддерживать отношения с тем человеком, с которым они вступили в сделку. Экономика, созданная силой воображения Адама Смита?

Не совсем. Обмен, который мы наблюдаем в Steam, не совсем чист. Как уже заметили проницательные читатели, многие сделки явно смешанные. Люди просто используют Steam для того, чтобы избавится от предметов, захламляющих их инвентарь, что является избыточным условием. Поэтому часто они готовы уступить при обмене, соглашаясь на товар более низкой «ценности». А эквивалент ценности, важное условие для любой торговли, вообще отсутствует в Steam. Но тем не менее, сделки происходят и происходят по схеме, отработанной в течении тысячелетий: Люди продают товары, которые они произвели, или собрали по цене, равной или выше той, которую они «запланировали». Если же они произвели эти товары не для того, чтобы их продать (согласно фундаментальную принципу, необходимость продать повышает планку качества предмета потребления, а значит и его цену), а просто потому, что так сложились обстоятельства, а следовательно и продают они его по той цене, какой смогут. не будет преувеличением сказать, что до эпохи индустриализации и рыночного общества менее чем 5% производимых товаров были предметами потребления. А значит, что ещё несколько веков назад большинство сделок происходили в следствие появления неожиданных или незапланированных избытков: очень похоже на экономику TF2!

Вкратце, сделки Steam не всегда являются чистым обменом, происходящем в некотором свободном от морали пространстве, где социальные обязательства воспринимаются несущественными. Неопределённое (и не подлежащее точному учёту) число сделок происходят по курсам, которые не соответствуют выгоде продавца и покупателя, а вместо этого детерминируются различными социальными и игровыми факторами. В технических терминах это означает, что хотя это не влияет на наши данные об арбитраже (поскольку пространство арбитража не зависит оттого, что какой-то предмет был продан дёшево, а перепродан втридорога), наши данные об относительных ценах изменяются. В идеале, мы бы хотели иметь какой-нибудь «подарочный радар», который оповещал бы нас о сделках, которые совершаются далеко не с целью извлечения максимальной маржи. Если бы мы были снабжены таким радаром, мы могли бы уверенно закрывать глаза на некоторые сделки, при расчёте относительных цен. Но конечно же, такого радара у нас нет. На данный момент мы используем грубые методы определения «на глаз», не учитывая в формуле относительной цены информацию от сделок, которые выглядя явно... экономически глупыми. Хотя очевидно, что нам нужно разработать метод имитации вышеописанного радара. Любые предложения от вас принимаются с удовольствием.

Интересный поворот в этот спор привносится тем, что игроки TF2 имеют возможность покупать подарки для незнакомцев при помощи предмета «Тайный Сакстон», покупаемого в Steam. Для тех, кто не знаком с механикой, разъясню вкратце: покупка Тайного Сакстона немедленно посылает случайный подарок случайному игроку в окрестностях от дарителя, что сопровождается публичным сообщением о том, кто же выступил дарителем. Популярность Тайных Сакстонов показывает, насколько часто игроки одержимы мотивами, находящимися за пределами формулы «продавать, торговаться и обмениваться.»

Следующая диаграмма показывает, что случайные подарки знакомому «случайному игроку» часты и требуется около двух дней для того, чтобы новый пользователь уяснил для себя принцип дарения именно кому-либо, с кем он уже состоит в каких-либо общественных отношениях. Трудно было бы сказать, что подобная форма сделок в Steam представляет собой «чистый» обмен, что как в результате данных операций дарители не получают взамен ничего, кроме чувства эквивалентности.

Резюмируем, что подарки являются существенной частью экономики TF2, и своим существованиям вносят ощутимые помехи в чистоту происходящего обмена, а также, соответственно в точность определения относительных цен. В соответствии с вышесказанным, техническая сложность для нас заключается в том, что помимо приобретений при помощи Тайного Сакстона (которые мы можем легко вычленить), масса других сделок с конкретными предметами являются договорными (о чём предупреждала наша читательница) и способны внести хаос в наши исследования.

Как вы можете помнить из предыдущего поста, я проделал огромную работу по выяснению, что ни один из предметов не может однозначно считаться исчислителем, то есть местной «валютой». Наше пристальное исследование показало, что частота сделок с каждым предметом очень переменчива. Однако, если бы один из предметов «эволюционировал» в валюту, то частота сделок с ним была бы ощутимо чаще, чем другие варианты обмена. Подрывая мои ожидания о том, что в качестве валюты скорее всего выступят ключи, собранные нами данные показывают, что существует пять или шесть разновидностей предметов, которые можно условно считать меновыми единицами в экономике TF2. Как так получилось? Почему в рамках экономики TF2 ни один предмет не занял нишу валюты, приемлемой для каждого и позволяющей вычислять размер «прибыли» от сделок? Единственное возможное объяснение, к которому нас приводит всё вышеизложенное: Потому, что торговля в Steam, по крайней мере, в пределах TF2, состоит преимущественно из смешанных сделок; а значит обмен в большинстве случаев не следует принципу эквивалентной стоимости. Стереотипы и установки в отношении стоимости тех или иных предметов относительно других, верования в то, что человек «умеет право» получить взамен какую-нибудь явную ценность (в противоположность тому, что он просто будет счастлив от обмена этой шляпы), ожидания продолжения социальных отношений между продавцом и покупателем — все эти «смешения» будут мешать эволюции одного расхожего предмета в универсальную валюту, если уже не сделали этого.

Последний, но не менее важный нюанс заключается в невозможности использовать потенциальный валютный предмет для учёта долгов (как это было в Месопотамии), что также говорит в пользу невозможности доминантности единственной валюты.

5. Заключение

Многие экономисты верят, что философствование над природой обменов это привилегия, позволяющая не опускаться до бренных анализов данных и проверок гипотез. Они не правы. Природа обмена, будь он чистым (то есть, внесоциальным) или смешанным (насыщенный социальными установками и этическими правилами), различна в своём влиянии на предсказательные возможности. Таким образом, чтобы понять систему обмена, наблюдаемую нами в Steam, важно придавать значение сети социальных связей, внутри которой все менные сделки совершаются. Превалирование дарений и тот факт, что ни один определённые предмет не занимает нишу валюты в экономике TF2, оповещает на о наличии неотъемлемой системы традиций сообщества, которая оказывает интригующее влияние на все совершающиеся сделки. Как эти традиции могут измениться или мутировать, если участникам разрешить, к примеру, продавать и покупать, используя реальные доллары? Будет ли отличаться экономика Steam при дозволении выводить эти доллары в качестве дохода (то есть, при её монетизации)? Я уверен в том что ответы на оба вопроса — утвердительны. Но мы просто подождём и посмотрим.